ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ПОЭТЫ О ВОЙНЕ.

                                                                                Кириченко Е.

                                                                               Научный руководитель доц. Козлова Г.А.

В 1914 году назад началась Первая мировая война – первая в череде страшных кровавых трагедий  ХХ века. Десять миллионов погибших, двадцать миллионов раненых. Многие писатели и  поэты прошли войну и все её ужасы.   Есть среди них и те, кто  потерял свою жизнь на полях сражений.

Сегодня на Западе творчество поэтов Первой мировой войны изучают в школах и университетах. В нашей стране,  к сожалению,  этой  войне долгое время не уделялось заслуженного внимания. «…о миллионе павших русских солдат старались не вспоминать. Те трагические события не нашли достойного отражения и в советской литературе»[2].На наш взгляд, необходимо продолжать глубоко исследовать тему Первой мировой войны в творчестве её современников.

В данной работе мы рассмотрим некоторые произведение зарубежных поэтов-участников войны, отметим характерные особенности восприятия событий того периода и охарактеризуем образ  лирического героя поэзии – простого солдата.

Поэты,  приняв известия о начале  войны восторженно-патриотичным настроением,  вскоре испытали жестокое разочарование и потрясение. Восторженные строки очень скоро сменились критическими лозунгами и осуждением безжалостности войны и её целей. Так, стихи английского «окопного поэта» Зигфрида Сассуна(1836–1967)  критика назвала «взрывом раскаленного добела гнева» [1].   Сассун заявил, что «цели, ради которых ведется война, не стоят стольких страданий» [1], о чём и говорит его   стихотворение «Мемориальная доска». Лирический герой попадает на поле боя по воле некоего  «власть имущего» - сквайра, который  «…гнал меня угрозою и лаской/На фронт». На фронте  героя ждёт трагический конец.

…Там сквозь ад

(У Пашендейля) брел я с перевязки,

Хромая, в свой окоп, как вдруг снаряд

В настил мостков ударил, и я в смрад

И грязь упал и сгинул в жиже вязкой.

Герой Сассуна проходит «сквозь ад» и  испытывает все ужасы войны.Поэт  подробно останавливается на внешней стороне происходящего. Лексемы  «грязь», «смрад» реалистично передают  обстановку окопного быта.  А, говоря о смерти солдата, автор использует глагол «сгинуть», имеющий лексическое значение «исчезнуть, пропасть (обычно бесследно, безвозвратно)». Воин не умер, не погиб, а именно «сгинул», о нём  не осталось даже памяти. «Вязкая жижа» кровавых событий поглотила его. Возможно, подобное изображение  мотивировано недостойными, по мнению поэта, причинами войны: недостойные цели – недостойные жертвы во имя этих целей. Недостойной, с точки зрения поэта, явилась и награда за такую жертву:  надпись имени солдата на мемориальной доске  в самом конце списка павших «смертью славных». Герой вопрошает: и  ради этого он страдал? Неужели  его доля – умереть за богатых властителей и оказаться в ненужном «позолоченном списке?»

Два года, мучаясь в страде кровавой,

Во Франции за сквайра дрался я;

Был в отпуске, и вот судьба моя —

Какой еще желать мне большей славы?

Последние строки проникнуты горькой иронией – герой не может смириться с несоответствием жертвы и цели, во имя которой она была принесена.

Другой представитель «окопных поэтов»,Уилфред Оуэн (1893-1918)пошёл дальше своих единомышленников в натуралистически подробных описаниях военной жизни и её трагедий. В  стихотворении «Душевнобольные»  поэт создаёт образ воинов, сошедших с ума от увиденного в местах сражений, от  постоянных убийств, тех,  кто не смог выдержать  весь тот ужас.  Оуэн называет несчастных «мрачными видениями преисподней», «злобными видениями», «безумцами», «душевнобольными». Он не называет их солдатами, бойцами, людьм. Потому что это уже не люди. Из-за бесконечных убийств   они утратили человеческий облик: «Здравый их рассудок мёртвыми похищен, /Держит их за космы память об убийствах». Автор с поразительно жестокими  и жуткими деталями рассказывает, что же видели «безумцы» в боях, где им довелось быть:

По болотам из тухлятины блуждая,

Хлюпая по гнойной слякоти кровавой.

Слышали они над бездной канонаду,

Видели ошметки мяса на деревьях,

Бойню и курганы умерщвленной плоти,

Что воздвигли ради мира и свободы.

Герои видели столько    смертей, что им теперь не освободиться от кровавых призраков.Кровь будет преследовать их и ночью, и днём:

Ночь для них отныне дочерна кровава,

А заря открытой раной кровоточит.

  Глаза «душевнобольных» «отвернулись прочь, обратно закатились», чтобы  не наблюдать больше беспощадных картин сражений, но  образы убитых ими навсегда поселятся в головах сумасшедших:

— Оттого их черепа таят ужасный,

Лживый образ улыбающихся трупов.

            Так, в тексте  стихотворения автор ставит знак равенства между понятиями «война» и «сумасшествие»., «сумасбродство». Война ранит не  только тела, но и души. И, скорее всего, существует лишь два исхода: либо смерть физическая, либо душевная.

            О душевно-нравственном  угасании участника войны говорится и в стихотворении Оуэна «Самострел». Внутренняя жизнь героя разрушается прежде, чем он умирает.  Отправляясь на фронт   полным сил и отваги,  молодой человек по имени Том, гордость  отца, меняется под невыносимой тяжестью испытаний. Перемены, произошедшие с юношей, объективированы в тексте предикативными конструкциями:  «глаза бессонница сожгла», «побелели виски», «онемели пальцы», а от его прежнего его бесстрашия не осталось ни следа:

Его глаза бессонница сожгла,

Виски под визг картечи побелели,

От лихорадки пальцы онемели

И, как вода, отвага истекла.

И герой не выдерживает давления военной действительности. Он стреляет в себя. Поэт считает поступок самоубийцы «мятежом», «бунтом» против военных тягот, которые репрезентированы  в тексте метафорой «плен  чёрных дней».

О, это был мятеж его души,

Бунт против плена черных дней, вернее,

Вернее, против тупика в траншее…

Том чувствовал, что готов  позорно сбежать  с поля битвы,  и поэтому, «благородно», по мнению Оуэна,  решил дело: сам лишил себя жизни. Ведь «Уж лучше мертвым быть, чем посрамленным». То есть поэт,  в целом, положительно оценивает самоубийство героя, как и уход от «чёрной» реальности военных дней, и как бунт против этой реальности и как достойный поступок. Доказывают авторскую оценку последние слова стихотворения:

Его зарыли вместе с поцелованным стволом

И написали матери: «Том умер, улыбаясь».

Последний сонет шотландского поэта Чарльза Сорлея (1895-1915), погибшего в бою  в  возрасте 20 лет, посвящён мёртвым. Начинается стихотворение печальной строкой: «Когда ты видишь миллионы мертвецов…». Война не щадит никого, и никого нельзя спасти,  убеждён автор. Погибших уже  не спасут  пустые слова, уверен поэт. Безразлична мертвым  и вечная память, ведь она не вернёт им жизнь.

Когда ты видишь миллионы мертвецов,

Идущих через сны костлявые ряды,

Не говори избитых и слащавых слов,

Что будешь вечно помнить. В этом нет нужды.

Однако смысл данного произведения можно трактовать и иначе. Может, мертвецы в стихотворении, это не погибшие солдаты. Возможно, мертвецы - все, кто идёт воевать, воевать не за свою родную землю, а за тех, кто наживается на войнах. Раз они пришли на фронт,  то они обречены на гибель. И  эта обречённость  накладывает особый отпечаток на солдат. Они заранее становятся мертвецами: глухим, слепыми,   безликими. «Не знают мёртвые о почестях земных», «смерть каждому даёт безликие черты». Печать смерти – это и равнодушие. 

Им не нужны тирады. Как глухим узнать,

Что это не проклятья сыплются на них?

Ни слезы. Как слепым рыданья увидать?

Не знают мертвые о почестях земных.

Поэты рассматриваемого периода   понимали бессмысленность жертв   империалистической войны,  как осознавали и то, что  никакие моральные ценности не допускают убийства  во имя захватнических интересов.  Отсюда и основные черты зарубежной поэзии Первой мировой войны -  депрессивность, чувство безысходности, уныние. Лирические герои лишены той нравственной опоры, которая помогла бы в страшные минуты не впасть в отчаяние. Патриотизм в силу сущности этой войны для её участников был неприемлем, а религия не имела для них значения. Поэтому в стихотворениях изученных нами поэтов отсутствует надежда, поэтому не важны героям  ни  память о них, ни слёзы по ним. Для героев не существует вечной жизни души – она заканчивается в этом мире, на поле боя.  А выжившие получают незаживающие душевные раны.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Западноевропейская поэзия XХ века. Электронный ресурс. Режим доступа: http://www.litmir.net/br/?b=148693&p=21
2. Поэты Первой мировой войны. Эрнст Лотц, Чарльз Сорлей.  Предисловие, перевод, комментарии Евгения Лукина. Электронный ресурс. Режим доступа: http://magazines.russ.ru/neva/2014/1/11p.html